Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Чего я не ожидал — так это того, насколько горькой во чреве будет книга Шамиля, которая и на устах была не самой сладкой. Задело меня. Финал меня задел, и всё то, что подводило к нему, как автор, хитрый төлке, видимо, с самого начала и планировал.
Вопрос QUI/КТО я, пожалуй, пропущу, Шамиля Идиатуллина представлять без надобности, отличный писатель Шамиль Идиатуллин, умеющий по-разному и о разном. QUOI/ЧТО — фэнтези, как и было сказано. Вполне себе героическое и при этом в этническом камуфляже. Транспонированный мир начинается с перевернутой на 90 градусов карты Европы, где вертикаль — это закат-восход, то есть, ясно, запад-восток, а горизонталь — ночная и дневная сторона, то есть север-юг. У нас всё это тоже было, Morgen- und Abendländer и всё такое; переиначенность и в то же время некоторая узнаваемость входит в концепцию. Конкретный народ мары (с ударением, я понимаю, на "ы") может ассоциироваться с марийцами (небесные жены луговых мари, все дела), а разные другие мары — с другими малыми народами Евразии, вплоть до обитающих в районе Эстонии "марывасы", и я бы в жизни не догадался, что это переиначенное слово maarahvas, если бы Шамиль не подсказал, — отчасти потому, что оно не так делится на части, — и этот пример дает прекрасное представление как о глубине проработанности мира, так и о степени переиначенности его же.
В общем, некий мир между прошлым и будущим. По имеющимся на условном Западе самодвижущимся самокатам я бы предположил, что это постапокалипсис, по видению героя ("Волки. Кони. Летающие лоди и скипы. Силовые черешки в полнеба. Блестящие скалы с людьми внутри. Ялы размером с этот лес, каждый дом прозрачный и горит изнутри. И огонь, много огня") — что параллельный мир, но и это не так важно, как неважно в конечном счете, насколько Средиземье — наше прошлое, а мир Рунного Посоха — наше будущее.
Важна тут только диспозиция. Есть три части мира — грязная и страшная каменно-пыточная Европа на ночной стороне, пугающая и не очень понятная кочевническая Азия на дневной, а между ними на Итиле-Волге — мары, народ, заключивший когда-то договор с землей и защищенный полутора сотнями богов со всех сторон. Местные земли буквально заглатывают пришлецов, а внутри устроена самая настоящая коммунистическо-экологическая утопия — без денег, с выращиванием всего и вся, со здоровым анархизмом, очень либертарианским отношением к сексу, коллективным воспитанием детей ("Не бывает у мары личного отца и матери, они ведь не штаны, чтобы одному принадлежать"), генной инженерией, самодвижущимися земляными дорожками, полетами на полуразумных выращиваемых крыльях, полуразумными же прудами, телепортацией через дупла, отсутствием понятий "убийство", "насилие", "воровство", "обман" и тотальным счастьем для всех, даром, чтобы никто не ушел обиженным. Страна Кукань буквально 1980 года. Со своей устоявшейся иерархией и этикой. Эльфы, в самом деле, лесные, луговые и прочие эльфы, какими они могли бы быть в нашей реальности. Долина Ветров и Навсикаи, много-много Навсикай, и все сплошь в штанах.
Ну, понятно, не все тут счастливые, и есть тут жуткие опасности (вроде мистической "тихой лайвы", корабля с призраками, природа которого не раскрывается), и огорчения, и ревность, и любовь, и боль, и смерть, но дело не в этом.
Поначалу — не в этом. Потому что волшба мары начинает угасать, и земля словно гонит их прочь. И всех остальных, что интересно, она тоже гонит прочь, как с ночной, так и с дневной стороны, такой аналог глобального изменения климата, который в нашей реальности привел к великому переселению народов. Но если пацифисты мары, осознав ситуацию, хотят в итоге просто уйти в другое место, условные Европа и Азия понимают только одно: что надо бы их земли завоевать — так или иначе. Этих мары с их волшбой все боятся. Однако ж нет такого лома: "Но, Вильхельм, это колдуны. Они в сказке живут, что еще мы способны им противопоставить? Только свою сказку". А сказки бывают очень страшные.
Внутри этой конструкции бурлит сюжет, сложенный мозаикой из много чего. Среди мары живет юноша Кул, который ребенком за каким-то чертом был частью группы, пытавшейся проникнуть на земли мары, и единственный остался в живых. Арвуй-кугыза, глава мары, умирает и возносится к богам, но возвращается обратно в молодом теле, и не без пугающей причины. В европейском городе Вельдюре (Берлин?) местный босс Фредгарт готовит хитрую экспедицию к мары с целью в конечном счете их победить. В куманской степи замышляется своя средне- и долгосрочная победа. Герои перемещаются в пространстве и во времени, ожидания читателя выстраиваются и рушатся итерация за итерацией, всё закручивается в гибельный узел.
COMMENT/КАК это сделано — блестяще. Во-первых, средствами языка, придуманного-изобретенного автором, который обставил этим языком свою реальность так, как только и стоит это в фэнтези делать: погружение абсолютное, смыслы угадываются, и в эту реку можно только нырнуть с головой. Во-вторых, средствами структуры: рифмы в конце-начале глав, причем обманные — чуть позже выясняется, что рифмованные главы сильно разнесены во времени; и наоборот, сплошные описания дискретных событий, иногда тоже с рифмами.
В-третьих, что важно, средствами отражения литературной действительности. "Последнее время" вообще очень постмодернистская штука, у которой в анамнезе масса всего, начиная с "Улитки на склоне", и работа с такими источниками ведется в нескольких направлениях — есть переклички, смысловые и ритмические; есть игра на противопоставлении (ясно, что мары — не Лес, но в чем именно разница? это важно). У меня, пока я читал, проносились в голове самые разные тени: "Жук в муравейнике" тех же Стругацких, естественно; но и финал "Видеть звезды" Больных ("Генетическая бомба памяти — сказка..."); "У меня девять жизней" Мирера (Шамиль утверждает, что не читал; ну предположим); но и "Главный полдень" его же (высоковольтная опора — Патор-утес); отзвуки романов Лазарчука, Жарковского, Ляха (туннели?) и, я уверен, много чего еще. Не в последнюю очередь я вижу тут солиднейшее влияние "Последнего кольценосца" Еськова, который нам точно так же расширяют обзор шаг за шагом, чтобы мы поняли суть игры, — ну и мотив ухода волшебства сюда же, и спора с Профессором об эльфах, например. О Крапивине тут и говорить не приходится.
То есть — никто ничего не потеряет, не увидев вот этой многоголосицы, но она есть. Хотя и не работает в плане "с миру по нитке" — роман не центон, он просто вот так вот понимает традицию. И хорошо, что так; "Последнее время" — фэнтези отличное, потому что автор не следует традиции собственно фэнтези. Вся лучшая фэнтези и фантастика сочинялась именно так: с худшими образцами рвем, с лучшими — перемигиваемся. В свое время Борис Стругацкий спрашивал, обязано ли фэнтези быть глупым. Не обязано, отвечает Шамиль Идиатуллин, — видите?
И вот тут есть кое-что, даже и не парадоксальное; сначала я думал, это случайность, сейчас уверен, что нет. "Последнее время" — очень, очень-очень-очень жестокая книга. Болезненно жестокая для читателя в моем лице. Я умом всё понимаю: что сцена в Вельдюре с этими двумя маньяками (от которой меня чуть не стошнило) адски нужна по сюжету; что вообще нужен контраст между утопией мары и дистопией наступающей на них жути; что книга в принципе об изгнании из рая и о том, что рай не бывает. "Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали. Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал — до вас и без вас, — а вы не догадываетесь об этом", — это хорошо бы эпиграфом к "Последнему времени" поставить вообще. То бишь — не баг, а фича: садизм книги — не дань садизму вообще, как в массе черного фэнтези, и не дань ветхозаветному понятию жертвы, как у Орсона Скотта Карда, скажем, а дань реальности. Эльфы невозможны. Полдень (полдень — он между дневной и ночной стороной как раз, как те самые мары) невозможен. "Капитализм нестабилен, а коммунизм невозможен", писал Кен Маклауд. А кто этого не понимает, тот будет долго страдать и, может, даже помрет.
И вот по итогам "Последнего времени" у меня в голове вертятся плохие вопросы. Обязано ли неглупое фэнтези быть жестоким? Обязана ли попытка написать неинфантильное фэнтези обернуться полной деконструкцией жанра? Обязана ли утопия быть невозможной? И, если обобщать на реальный мир, обязан ли "народ без достоинства, отказавшийся от своей земли" страдать и умереть (для прошлого века вопрос непраздный)? Обязано ли добро замещаться злом, сколько ни пытайся это добро из зла делать? Всегда ли зов крови сильнее зова — ну, сердца, да? Элементарной какой-то, ну, любви к ближнему, как его ни определяй?
"Последнее время" предполагает ответы, которые мне не нравятся. Как у классиков: "По замыслу авторов эта фраза должна была поставить последнюю точку в жизнеописании Максима Каммерера. Она должна была заключить весь цикл о Мире Полудня. Некий итог целого мировоззрения. Эпитафия ему. Или — приговор?.." Но если в финале говоришь книге: "Ну нет", — это тоже, наверное, результат.
Здесь обитают люди, заключившие Обет со своей землей. Им не нужно биться за урожай, земля сама с удовольствие отдаст плоды. Они могут летать, управлять зверями, выращивать дома, чувствовать все живое. Им даже комары не страшны.
Однако в этом мире хватает людей, живущих по-другому. Жестоких, злых, обычных. Которым страна лесных колдунов давно стоит поперек горла. Тем более сейчас, когда, похоже, наступает последнее время.
И однажды идиллии Обета приходит конец.
На диво интересный проект вышел у журналиста и известного «мастера русского хоррора». Роман, привлекающий в первую и главную очередь народом лесных колдунов, их Обетом с землей.
Шамиль рисует нам картину натурального парадиза во времена условного очень раннего средневековья. Народ мары находится в полной гармонии со своей землей. Им нет нужды охотиться или изобретать колесо. Строить дома. Вырубать лес под посевы. Тяжким трудом выгрызать каждую меру зерна. Нужно лишь родиться в этой благодатной земле. И ты получишь все. Возможность выращивать жилье и опору под седалище, если устал. Собирать плоды мясных, медных или железных деревьев. Управлять заводами, где растут льняные и пищевые волокна. Летать, пользоваться самодвижущимися дорогами и дышать под водой. Перемещаться на большие расстояния через древесные переходы-порталы.
Чужаков, волков и отчего-то лошадей здесь поглощает сама земля. А для тех пришельцев, в ком хватает местной крови, чтобы преодолеть эту защиту, есть могучая боевая волшба, уносящая, правда, жизнь и самого колдуна. Мало есть того, что не подвластно народу мары. Наблюдать за особенностями этих племен одно удовольствие.
Начнем знакомство с миром мы через птаху Рода Гусей Айви. Юную деву, лишь вступающую в пору зрелости. Переживающую первую любовь к парню, уходящему к жене в другой род. Полную страстей и желаний.
Живут мары в самом натуральном матриархате. Во главе рода – Мать. Матерая женщина, охватывающая своей заботой и вниманием все племя. Даже Арвуй-кугыза — самый могучий и главный старец рода, кладезь знаний, после смерти становящийся богом, смиренно принимает заслуженные Материнские упреки. Кстати, личных отца и матери у здешних племен нет. Главное род. Первобытнообщинный строй, право слово, что с него взять.
Но даже в этих благостных землях есть свои страшилки – вспомним ту же тихую лайву – местный корабль-призрак. Да и отношение к чужакам у племен мары до боли знакомое – дикари мол, натуральные.
Первую часть романа мы будем смотреть на землю обета изнутри. Увидим некоторые местные обряды, обычаи, традиции. Взглянем на прощальные церемонии, обучение, досуг, игры здешних племен. Познакомимся с любопытными персонажами.
Начало книги пасторально-благостное, увлекательно-захватывающее, волнительно-тревожное, гармонично-позитивное. Вызывает острое желание оказаться в шкуре одного из местных. Очень уж привлекательными вышли у Идиатуллина земли обета.
Но затем автор показывает нам, что здешний сеттинг не ограничивается владениями лесных колдунов.
Мы попадаем во внешний мир, где царит нормальное средневековое зверство, с некоторыми технологическими улучшениями типа самокатов и безлошадных повозок. Стоит отметить, что переход от ценящей жизнь благостности родов обета к обычным отношениям древнего мира, выглядит чертовски жестким и изрядно шокирующим.
Здесь масса племен и народов, часть из которых, как-то русь, франков, элинов или аваров, не составляет труда опознать.
А дела у них, оказывается, не слава богу. Ведь последнее время действительно наступает. Земля не родит, насылая болезни, превращая траву в отраву. Как говорят: «Земля устала от людей». Это влечет за собой большое переселение народов, ищущих новых, плодородных пастбищ. Степь надвигается на города. Разные племена грызут глотки друг другу. И земля мары становятся важнейшей картой в начинающейся игре. Хотя и ее «не минует чаша сия». Попытки полюбившихся героев привыкнуть к жизни без волшебства, становятся еще одной интереснейшей линией романа. Тем более что много времени им не дадут – начинается большая война, определяющая облик будущего мира.
В этих частях мы увидим земли лесных колдунов со стороны. От лица тех, кто отправляется сюда с далеко не благими намерениями.
Среди них степнячка Коше. Крутой боец. Безжалостная убийца. Умная женщина, создавшая себя сама. Одинокая волчица в равнодушном мире. Искренне заботящаяся лишь об одном существе во вселенной.
Третий центральный протагонист романа – Кул. Пришелец, попавший на землю Обета ребенком, и до некоторой степени принятый родами. Но так и не ставший полностью своим, не сумевший овладеть здешней магией. Подросток, мечущийся меж новым племенем и воспоминаниями о былом. Столкнувшийся с обманом, пришедшим извне. Таящий под спудом судьбоносные секреты.
Троица главных героев плотно связана друг с другом, и окажет серьезное влияние на происходящее в самом глобальном плане.
Эрго. Нестандартное историческое фентези, радующее шикарно описанным народом обета и его столкновением с внешним миром.
облако тэгов
